Мария Михайловна Илющенко из Огибного поделилась воспоминаниями о военном детстве

Война не знает пощады… В середине прошлого века тяжёлой поступью фашистской армии она прошла по нашей земле, коснулась каждого города, каждого села, каждой семьи. Она разрушила всё на своём пути, сломала жизни и судьбы, украла детство у миллионов советских мальчишек и девчонок. Им пришлось быстро повзрослеть, а память о событиях тех лет живёт в их умах до сей поры, не даёт спокойно спать и равнодушно смотреть на происходящее в мире.

Когда началась Великая Отечественная война, Марии Михайловне Илющенко из Огибного было всего четыре года, но многие обстоятельства были настолько значительными для маленькой впечатлительной девочки, что хорошо отпечатались в её памяти и остались там навсегда.

«Самые первые мои воспоминания ещё довоенные. В начале лета или весной 1941 года в село прилетал самолёт-кукурузник. Он сел за колхозным садом. И вот я помню, что меня на плечах несёт туда дядя Федя, а около самолёта стоят два лётчика — весёлые, красивые ребята. Мне по-детски запомнилась песенка, которую спел один из них. «А Ерёма говорит: «Давай рыбку ловить!». Фу-ка, ну-ка, что за штука — давай рыбку ловить?». Это же надо было такое запомнить», — с улыбкой рассказывает Мария Михайловна.

Детвора в те времена свободно передвигалась по селу, а за малышами присматривали максимум старшие братья и сёстры. Вскоре после прозвучавшей по радио памятной речи главы советской дипломатии Вячеслава Молотова всё население Огибного собралось в центре, у здания сельского совета. Мария Михайловна уточняет, что тогда он располагался в угловом доме, неподалёку от места, где в настоящее время установлен памятник погибшим воинам. Конечно, не обошлось и без вездесущей детворы, на глазах которой творилась всемирная история.

«Многие мужчины уже получили повестки. Они садились на телеги, запряжённые лошадьми, и направлялись за село в сторону большого оврага, у нас он назывался Светкин ров. Женщины кричали, голосили, а мы, дети, стояли толпой и смотрели на это всё с тревогой и непониманием всего происходящего. Мне отчётливо запомнилось, как один из мужчин, уже сев на повозку, кричал: «Мотя, не плачь! Я приду!». А после проводов женщины расходились по домам, опустив головы. Разбежались по своим детским делам и мы», — вспоминает моя собеседница.

Когда сельчанам объявили, что со стороны Коньшино приближаются немцы, многие стали устраивать укрытия-землянки. Отца нашей героини Михаила Калистратовича Ченцова не стало ещё до войны, и главой их семьи был дедушка Иосиф Филиппович Евдокимов. За садом вместе с одним из соседей он выкопал большой погреб, снёс туда лавки и нехитрую провизию.

«Нас было много. Спрятались туда, сидим, дрожим. А немец наступает с Коньшино. Провели они разведку боем, три раза стрельнули — три хаты загорелись. Потом вдруг открылся люк, кто-то заглянул и сказал, что можно не бояться, немцы в село зашли, но никого не убивают. Мы и разошлись по домам. Они ехали на танках прямо через село, мимо нашего дома. А ближайший сад облюбовали себе для отдыха. Остановившись, пошли по селу: «Матка, млеко, яйки!». Были среди них и мадьяры, у них были такие высокие кепки с перьями. А собранную добычу принесли бабушке, чтобы она этих несчастных кур обработала. Дня три они панствовали, а потом уехали», — вспоминает Мария Михайловна.

Только через улицу прошёл отряд фашистов, как вдруг из сада во двор их дома пробрался советский солдат. Совсем ещё юный, почти мальчишка. Всплеснув руками, бабушка Марии Михайловны Евдокия Леонтьевна стала отговаривать его: «Деточка, туда нельзя идти, там немцы». Но парень не послушал, только спросил дорогу на Волково. Женщина указала ему путь через лес, отдала половинку только что испечённого хлеба, и он ушёл.

«А буквально через полчаса односельчане сообщили, что возле леса убили военного. Бабушка была ещё шустрая, побежала туда и видит — лежит солдатик. И её краюшечка хлеба рядом...».

Сельская школа в Огибном располагалась в кирпичном здании, и во время оккупации фашисты решили разместить здесь пленных. Местные женщины пытались хоть немного облегчить участь заключённых, собирали в узелок картошку, хлеб, лук, и всеми правдами и неправдами уговаривали охранников передать ребятам. А в качестве узелков использовали юбки и платки, чтобы хоть кто-то из пленников мог переодеться в женское и сбежать. Не одну жизнь смогли таким образом спасти сметливые русские крестьянки.

В 1943 году район освободили, школа начала функционировать, а в 44-м наша героиня пошла в первый класс. Школьные годы для неё, как и большинства детей войны, были наполнены трудностями, лишениями и неистребимым стремлением к знаниям:

«Нас было много, два класса — А и Б. В первом учились семилетки, а второй сборный, от восьми лет и старше. На всех был один букварь. Наша первая учительница Вера Ивановна Монакова распределяла очерёдность чтения: «Так, Таня, ты читаешь, потом отдаёшь Виталику, потом Виталик отдаёт Шуре, Шура — Лиде, Лида — Марусе, Маруся — Ване, а Ваня — ещё одной Шуре». Писать приходилось на газетах или книжных листах между строчками, но учились все не так, как сейчас, из-под палки, а по собственному желанию. Моей первой премией за отличную учёбу была тетрадь. Это был очень дорогой подарок, которому я радовалась больше всего на свете».

Однажды из района в село приехал мужчина на белом коне и объявил, что наши войска вошли в Берлин, и Германия капитулировала. Эта весть моментально облетела каждый дом. К центру Огибного очень быстро стеклись все жители от мала до велика. Откуда-то взялись гармошка, балалайка, зазвучали песни, потекли слёзы радости и счастья — кончилась война!

«Кто-то тут же наскоро напёк каких-то лепешек, — вспоминает Мария Михайловна. — Миски с лакомством поставили на стулья, мы проходили между ними, а учителя каждому в руки давали эту лепешку. И вдруг все словно замерли: от перекрёстка в нашу сторону шла женщина, по-деревенски её звали Коммунарка, потому что она жила в коммуне, организованной на окраине села. К этому времени у неё на фронте погибли все родные. Никогда не забуду: она идёт, одетая в чёрную юбку, чёрную кофту в мелкий цветочек, черный платок, и вся огромная толпа замолкает…».

Мама моей собеседницы Матрёна Иосифовна Ченцова, оставшаяся без мужа ещё за несколько лет до войны, разделила тяжёлую долю солдатских вдов, на плечи которых легли заботы по восстановлению колхозного хозяйства. В семейном архиве и сейчас хранится её удостоверение к медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Мария Михайловна свою тягу к знаниям реализовала в профессии учителя. После школы она окончила педагогический институт и много лет преподавала местным мальчишкам и девчонкам математику. Она часто рассказывала ученикам о своём военном детстве, ведь память о тех событиях — это не просто часть жизни одного человека, это история нашей страны, которую не смогли победить полчища врагов в той жестокой войне. И как бы ни старались сейчас наши западные «друзья» обесценить и присвоить себе Великую Победу, мы всегда будем помнить, какой ценой она досталась советскому народу. И пока мы помним, не бывать на нашей земле фашизму, этой коричневой чуме 20 века.