Новоосколец Михаил Алёнкин прислал в редакцию рассказ «Товарищ, вы кто — дворник или… философ?»

Помнится, в советские времена появились в СМИ статьи под рубрикой «Встреча с интересным человеком». Читая нынче областную и центральную прессу, ловишь себя на мысли: везде одни и те же певцы-певички, актёры, чиновники. «Труженики» шоу-бизнеса годами кочуют по всем каналам телевидения. А вот рабочие и крестьяне, без труда которых вся эта братия давно бы протянула с голодухи ноги, и которые вместе с инженерами, учителями, медиками создают материальные ценности, уже давно исчезли со страниц СМИ и телевидения. Старшее поколение ностальгирует по передачам Валентины Леонтьевой «От всей души» об их трудовых подвигах.

Но есть и хорошие исключения. Это районные газеты, корреспонденты которых могут, как пелось в старой песне «трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете», месить грязь в поисках тракториста на пахоте, сидеть среди зноя в душной кабине комбайна, беседовать с дояркой, вдыхая вместе с ней не только запах парного молока, но и не очень приятные запахи навоза. Или под грохот перфораторов и проходческого комбайна вести беседу с шахтёром в забое, где добывают уголёк.

Слава вам, труженики пера почти советских маленьких газет!

Повезло как-то и мне, старому пенсионеру, встретить интересного человека. Приехал первой электричкой за лекарствами в областной центр. Раннее утро. Аптеки откроются не скоро. Сижу в сквере на лавочке. Осень. Тихо падают листья. Неподалёку шуршит метлой дворник. Судя по возрасту, пенсионер, и подрабатывает для пополнения бюджета семьи. Садится рядом отдохнуть. Знакомимся.

Зовут Алексей Михайлович.

— Задаёт вам осень работы? — сочувственно констатирую я.

— Скучать не приходится, — отвечает. — Сегодня сухо — мети, мети, а вот после дождя посложнее. Второй год навожу чистоту и порядок в этом сквере и в соседних дворах. Раньше всех встаю. Люди потом идут на работу по чистым тротуарам-дорожкам. Чуть позже бегут школьники, а потом — мамаши, бабушки-дедушки с колясками деток и внуков. Устаю, конечно: всё-таки 60 лет с хвостиком, но зато как приятно встречать людей ранним утром, а не валяться в постели. Меня тут все знают, здороваются.

— А как вы попали в дворники?

— Если честно, сначала от скуки. Надоело с бабками-дедками лясы точить на лавочке. Надо больше двигаться, движение — это жизнь! К тому же зимой на даче делать нечего. А тут ещё как-то по телевизору выступил известный учёный-эколог, запомнились его слова о том, что человечество и всё живое на земле погибнет не от атомной войны, а от мусора бытового и производственного, которым себя окружает. Даже в морях-океанах плавает всякая дрянь, которую выносят реки и сбрасывают с кораблей. И всё меньше и меньше остаётся планктона и чистых водорослей для питания морской живности.

Я долго служил на флоте, видел не только Чёрное, Средиземное моря, но и Атлантику, Северный Ледовитый и Тихий океаны. Видел, как киты и акулы выбрасывались на берег, как бы давая понять людям — остановитесь! Иначе вместе с нами погибнете и вы! Необходимо действовать, строить заводы по переработке мусора, но нет денег. Деньги, конечно, есть, но их тратят на производство всё новых и новых машин. А значит, с каждым годом увеличивается число погибших и искалеченных, пополняются свалки. Замкнутый круг! И больше нужно выпускать машин на электротяге и водородном топливе…

Ну а я после ухода на пенсию купил неподалёку от города дачку небольшую. Дети с внуками остались в городе, я же перебазировался ближе к природе. Несколько лет обустраивал свои шесть соток и домик. Жена умерла от рака лёгких. Пенсию военную теперь трачу в основном на внуков, меня же кормят зарплата дворника и дачные овощи-фрукты.

Ну ладно, пойдёмте ко мне в подвал, в подсобку. Там можно вскипятить чайник, почитать газету или книги. Будете уходить — ключ под коврик: иногда ко мне детвора забегает поиграть в шашки-шахматы. Если не уедете, приходите сюда, поедем с ночёвкой на дачу — 15 минут на автобусе. А пока без меня попробуйте вспомнить автора двустишия: «Осень — рыжая кобыла — чешет гриву…».

Ставлю чайник. Этажерка с книгами.

Та-ак. Пушкин — «Стихи и поэмы», «Евгений Онегин», Лермонтов — «Мцыри», Хемингуэй — «Старик и море», Марк Твен — «Приключения Тома Сойера», Джек Лондон — «Железная пята», Экзюпери — «Цитадель», Николай Яковлев — «ЦРУ против СССР», Иван Ефремов — «На краю Ойкумены», Александр Грин — «Алые паруса», Вольтер — «Философские тетради»… Стопка детских книг. Вы верите, что здесь в перерывах или в непогоду отдыхает простой дворник? Не верите? Я — тоже. Кем же он был после флотской службы? Учителем? Журналистом? Интрига…

Поход в аптеки закончен. Иду в сквер. Автора стиха «Осень — рыжая кобыла» так и не вспомнил. Хотя было два варианта — Есенин и Маяковский. Через минуту дворник подтвердил — Есенин.

Снова сидим на лавочке.

— А знаешь, — переходя «на ты», сказал он, — вчера смотрел по телевизору концерт тружеников шоу-бизнеса и вспомнил вот это: «Брошки — блещут… на́ тебе! — с платья полуголого. Эх, к такому платью бы да ещё бы... голову!». Что бы написал Маяковский о современных барышнях на сцене, которые полуголые платья сменили на нижнее бельё и прозрачную кисею? Говорят, женщина должна быть загадкой? Ну-ну... В таком-то прикиде...

Мимо нас катила коляску молодая женщина. Услышав стихи, улыбнулась.

— Алексей Михайлович, а можно подсказку вашему знакомому?

— Ну что же, давай, Татьяна… Ларина.

— «Я сразу смазал карту будня», — звонко начала она и, глядя на нас синими, как незабудки, глазами, вопросила: «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?».

Ребёнок заплакал, и мама покатила коляску вглубь сквера.

— Ну да, — засмеялся дворник, — такому малышу пока рано по-другому реагировать на стихи «горлана-главаря». Учится его мама на филологическом. Недавно родила девочку. С мужем не сложилось, перешла на заочное. Бабушка приехала из деревни помогать. Между прочим, в какой-то мере Таня — моя крестница. В школе неподалёку я как-то по просьбе директора вёл литературу. На перемене вижу в коридоре стоит грустная девушка. Подхожу. Оказывается, ждёт директора, чтобы взял хотя бы техничкой, пока закончит институт. Ну я и решил уступить ей свои классы: ей нужнее, на бабушкину пенсию втроём не проживёшь. А сам подался в дворники.

— Так ты ещё и учитель? — воскликнул я. — Значит, коллеги. Правда, я мало работал в школе — пригласили в газету.

— Ну, по первому образованию я замполит, окончил в своё время военно-политическое училище. Потом заочно осилил и филфак университета. После увольнения в запас замещал иногда ушедших в декрет словесниц.

Я уже опоздал на автобус и решил воспользоваться приглашением своего нового знакомого — заночевать у него на даче. Мы взялись за мётлы, чтобы быстрее завершить работу.

Едем на дачу. Дача как дача: в советские времена такие шесть соток на предприятиях бесплатно раздавали всем желающим сотрудникам. Не везде, правда. Тут есть не только электричество, водопровод, но и газ. В общем, можно жить на природе целый год. Несколько плодовых деревьев, кусты смородины, малины, цветник. Остальное место — под картошку и другие овощи. Урожай снят, закатан в банки, хранится в подвале на полках. Радуйся, пенсионер, выращенному своими руками урожаю, балуй городских детей и внуков деревенскими деликатесами. Впрочем, летом во время отпуска и каникул они тоже участвуют в уходе и сборе всего этого добра.

Пьём кофе. Пока не стемнело, идём докапывать огород, чтобы земля поглубже пропиталась дождевой и снеговой водой.

Ужин. Знакомлюсь с библиотекой во всю стену, что собрана у дворника-интеллектуала. Перед сном говорим о многом. Я похвастался, что как-то летом ко мне в гости из сибирской Тюмени своим ходом на машине приезжал старший внук с семьёй. Так что я на старости лет покатал на спине правнука Никиту. Перед отъездом внук, оглядев мою скромную однушку в малосемейке, заметил, что я мало чего достиг в этой жизни по части комфорта. Пришлось объяснить, что мне и таким, как я, очень повезло в этой самой жизни. Кто-то убивает годы и здоровье в погоне за барахлом, пуская пыль в глаза себе и другим машинами. Есть пословица: «Купил машину — потерял жену и детей». А книги и знания никогда не потеряешь. Для детей полезнее всё-таки домашняя библиотека и её пополнение, чем машина плюс запчасти и горючее. И риск потерять здоровье, а то и жизнь. Не знаю, понял он меня или нет. Может, поймёт позднее. И чем раньше, тем лучше.

— Надоело делать замечания сквернословам, — посетовал Алексей Михайлович. — Мало нам матерщины на улице, в транспорте, так ещё и с развалом Советского Союза всё это хлынуло с экранов телевидения и даже из книг. Мол, теперь у нас, как на Западе, свобода слова. Но под видом этой «свободы» бал правят пошлость и свинство. Встаёшь и уходишь из зала или выбрасываешь журнал, книгу в мусорное ведро. Забыл, к сожалению, фамилию поэта, заклеймившего матерщину такими строками:

…Они рождены обжорством и блудом,

В них тёмного времени хамство и злость.

Они появились, чтоб с «чёрным людом»

Могла разговаривать «белая кость».

Наши предки, простые русские крестьяне, были набожными и слишком почитали своих родителей, чтобы сочинять «трёхэтажный» мат. Так что матерщина в нашем языке на совести господ с «голубой кровью» — дворянах, помещиках, офицерья. А дурной пример заразителен: челядь и прислужники при господах быстро переняли скверну и сами втихаря посылали их куда подальше.

Так кто же перед нами, читатели мои дорогие — флотский замполит, учитель, дворник или… философ? А кто сказал, что дворник не может быть философом? Интеллигентность человека, как известно, не зависит от места работы или вузовского диплома. Простой деревенский пастух бывает вежливым культурным интеллектуалом, если много читает и размышляет над прочитанным. И наоборот, начальник, чиновник или депутат с двумя высшими образованиями — чурбан чурбаном, матерщинник в общении с людьми.

…Утро. После того, как попрощались и договорились перезваниваться, Алексей Михайлович Воронин подытожил:

— Я ничего не рассказал о службе на флоте. А там есть о чём поведать, включая полугодовой поход отряда военных кораблей по маршруту Севастополь — Мурманск — Владивосток вокруг матушки Сибири, о которой кто-то из наших предков пророчески писал: «Могущество России будет прирастать Сибирью». Но об этом как-нибудь в другой раз.

Михаил АЛЁНКИН,

92 года