Чтоб Родине свободной быть. Наталья Кузуб из Ольшанки прислала письмо в редакцию газеты

Посвящается священнику Фёдору Пузанову, участнику двух мировых войн,

награждённому тремя Георгиевскими крестами,  Георгиевской медалью и

медалью «Партизану Отечественной войны».

22 июня и 9 мая — в моей большой семье дни особенные. Наверное, как и во всех семьях нашей страны. С ранних лет, сколько себя  помню, сознание моё глубоко трогали и навсегда поселились в памяти  рассказы старожилов моей семьи о страшном горе, которое переступило порог каждого дома и вероломной, безжалостной поступью прошлось по судьбам людей.

Весна… В тёплом воздухе витают чудесные ароматы сирени. Без устали трудился над её трепетными цветочками самый искусный художник — природа. Сиреневый, белый, фиолетовый, тёмно-бордовый… Сколько красок, сколько оттенков! Сколько изысканной прелести и утренней свежести в этих цветах Победы! А вот и величавые красавцы: тополь, дуб и клён — богато украшенные изумрудными листочками-ожерельями. В неповторимой своей красоте замерли гиганты-каштаны. Белыми огоньками вспыхнули на них цветы. Как удивительно похожи они на свечки, зажжённые в Божьем храме перед ликами святых…

— Скорее бы уже 9 мая, — думала Юля, глядя на всё это буйство весенней красоты. —Бессмертный полк… В прошлом году смотрели его по телевизору. И вот теперь всего через два дня сама пройду по главной улице села с портретом прадеда Фёдора. Как здорово! Теперь весь класс, да что там класс, все село узнает, что дедушка Фёдор Пузанов — наш герой. Как хорошо, что это мой дедушка, как я горжусь им! Да, скоро, уже совсем скоро великий праздник Победы.

Бодрым шагом шла Юля домой, и в её воображении одна картинка сменялась другой. Вот вся семья старательно трудится над портретом своего героя, вот сама Юля. С каким трепетом она выводит ровные буквы под портретом прадеда. Вдруг девочка остановилась:

— Да, дедушка Фёдор — герой, ветеран Великой Отечественной войны, защитник Отечества. А что ещё я знаю о нём, что могу рассказать об этом человеке, вдруг кому-то станут интересны его судьба, его боевой путь, его вклад в дело Победы. А я сама? Разве мне не интересно знать всё это? И как я раньше об этом не подумала?

С такими мыслями Юля поспешила к дедушке Васе, теперь, казалось, она знает, что нужно делать, кто как не он знает о прадеде.

— Вот у кого я всё разузнаю, все расспрошу.

А вот и он, приметный деревянный домик со ставнями и красным петушком на кровле. Такого в селе нет ни у кого. Дедушка сам этот дом построил, душу в него вложил, умелыми руками своими поднимал стены… Гнёздышко семейное вил, мечтал, чтобы семья была большая и дружная, чтобы всегда здесь слышались голоса детей и звонкий, как журчание ручейка, смех внуков. Как мечтал, так всё и устроилось. Семья большая, дружная. И работают, и отдыхают вместе, всегда здесь людно и хорошо, прямо как в песне поётся:

Родительский дом — начало начал,

Ты в жизни моей надёжный причал…,

Родительский дом, пускай много лет

Горит в твоих окнах добрый свет…

— Деда!— звонким голосом позвала Юля.

Дедушка Вася отозвался откуда-то из сада:

— А, Юлёк! — он всегда её так называл, и девочке это нравилось.

Она подбежала к деду, кинулась ему на шею и принялась без умолку щебетать, как скучала, как хотелось увидеться и поговорить, рассказать о своих новостях. Дед Василий обнял внучку, потом отстранился и сказал:

— А ну, красавица моя, покажись, дай погляжу-полюбуюсь на мою стрекозу-непоседу. Подросла, совсем невестой стала. Красавица.

— Что ты, дедушка, ну какая я невеста. И не красавица вовсе. Это ты так говоришь, потому что я своя, родная.

Дед обнял внучку и предложил на яблоньку взглянуть, которую они вместе прошлой весной после суровых морозов зимних выхаживали.

— Вот это красота! Куда мне с ней тягаться! Вот это настоящая невеста! Посмотри, деда, какая на ней фата! — не умолкала Юля, глядя на пышный яблоневый цвет.

— Да, детка, великая сила — красота, а желание жить ещё сильнее. Погляди кругом… Вот она сила, вот она жизнь… Ключом бьёт, океаном бушует…

Да, великая сила — жизнь.

— Дедушка, ты прямо мысли мои читаешь. Я ведь пришла к тебе о жизни поговорить, вспомнить, что было, помечтать, как будет. Пойдём под нашу рябинку.

Дед Василий и Юля направились во двор, где у калитки стояла рябина. Много лет назад посадил её старший сын деда Василия, под деревцем скамейку поставил. Дед любил здесь посидеть, отдохнуть и подумать: никто не мешает, не тревожит. Одни птицы щебечут, да листочки на рябине шелестят, уж больно радо деревце, что не забывают его, навещают, как доброго старого друга.

Что стоишь, качаясь, тонкая рябина,

Головой склоняясь, до самого тына.

А через дорогу, за рекой широкой,

Так же одиноко дуб стоит высокий,— затянул дед Василий свою любимую и присел на скамью. Юля села рядом и принялась рассказывать о своих школьных делах, о том, что она будет участвовать в акции «Бессмертный полк», что пройдёт по родному селу с портретом прадеда Фёдора, да посетовала, что, кроме того, что Фёдор Пузанов был ветераном Великой Отечественной войны, ничего о нём больше не знает.

— Да, дело это хорошее. Низкий поклон тем людям, кто акцию эту придумал. Заслужили это герои наши. Их имена люди знать и помнить должны. И ты, Юлёк, умница, что знать хочешь. Ведь будешь знать — будешь помнить и друзьям расскажешь, потом и деткам, и внукам своим. Так и пойдёт она, память, как искорки, засверкает по всей земле нашей. А помнить это обязательно. Помнить, внученька, нужно, чтобы снова беды такой не случилось. Нельзя, чтобы война у людей жизнь отнимала, нельзя, чтобы она, проклятая, детей сиротила, жён вдовами делала. Ведь мы для любви и счастья в мир этот приходим. А знаешь, счастье-то из чего складывается? Из добрых дел оно, внученька. Вот ты попробуй каждый день что-то хорошее сделать, радость людям принести старайся. Знаешь, как сердце-то тогда взыграет, если людям хорошо, и тебе радостно. Вот они, уроки жизни, секреты счастья людского. А про прадеда твоего, про Фёдора Пузанова, непременно тебе расскажу.

Дедушка Василий замолчал, взгляд его стал задумчивым. Юля даже решила, что дед совсем про неё забыл, забыл, что она здесь, рядом. Потом он достал из кармана старенькой телогрейки носовой платок и вытер им глаза. Девочка притихла, ей показалось, что дедушка плакал. Чувствовала Юля, что вспомнилось деду что-то тревожное, тяжёлое, горькое. Так, молча, просидели они несколько минут. Вдруг неожиданно тихим дрожащим голосом дедушка запел:

Тихо дремлет лес огромный,

Но кругом враги не спят.

Тёмным лесом, ночью тёмной

В бой идёт, идёт отряд.

Взорван поезд на дороге,

Вражий склад огнём объят…

Партизаны, партизаны —

Русской славы гордые орлы!

Партизаны, партизаны

Свято Родине верны…

И в песне этой, в голосе деда было столько тоски, столько боли, что сердце девочки невольно сжалось от грусти. А потом дедушка рассказал Юле, что прадед её священником служил в нашем храме. Уважали его односельчане. Тихий был, кроткий и мудрый, а людей как любил… Не было для него чужого горя, чужой беды, сердцем за людей болел. И как только в одном сердце столько любви и доброты помещается?

— Дедушка, а разве священнику на войну можно? — с тревогой в голосе спросила Юля.

— Можно, деточка, можно. За Родину постоять, чтоб ей, матушке нашей, свободной быть, — это дело святое. Партизаном прадед твой был, в сорок первом году в лесах наших партизанские отряды от немца скрывались. Вот туда-то батюшка мой и подался. Не сразу, конечно. На первых порах помогал партизанам чем мог, а потом и сам в отряд вступил да не один, всю семью в отряд привёл.  Семья-то не малая, пять детишек да матушка. А дело вот как было. Как раз в сочельник Рождественский. С утра морозно было, а к вечеру потеплело маленько, да такая в небе канитель началась: ветер зверем ревёт, что медведь в берлоге потревоженный, не видно ни зги. Да разве народ православный метелью запугаешь? В храме людно было. Отслужил отец Фёдор всенощную, а после службы  домой заспешил: гостей из лесу ждал. Через партизан решил он в Ленинград бойцам Красной армии деньги передать, не малые деньги, 500 000 рублей. Батюшка их у жителей наших собирал. Прознали про дело это в соседних Бородичах и Заполье и тоже захотели защитникам своим помочь, скудные сбережения свои несли сельчане в храм батюшке Фёдору.

Распахнул батюшка дверь, и вместе с ним ввалились в избу белые клубы морозного воздуха:

— Вечер добрый, матушка, с праздником, детки.

А у нас и впрямь праздник был, радость в доме случилась великая. На днях кормилица наша Зорька телёночка принесла. Послал же Господь радость к Рождеству! Теперь и сердце на месте: дети накормлены. Туго нам без молока-то было. Матушка суп из очистков картофельных стряпала, а хлеб желудёвый ели, и то не досыта. А тут радость какая… У матушки даже лицо просветлело. Дала она нам по кружке молока, по краюхе хлеба. Поели да на печь. За окном вьюга завывает, а нам на печи тепло, хорошо, только ещё бы хлебушка поесть. Батюшка лампадку перед образами засветил, зовёт нас на вечернее правило. Только мы встали перед образами, слышим: стучит кто-то в дверь. Отворил батюшка двери, впустил в избу трёх мужиков. От снега все белые: и тулупы, и ушанки, и брови, и усы, и бороды. Оказалось, это партизаны. Их батюшка и поджидал, с ними и хотел деньги в Ленинград передать. Тут матушка засуетилась: молока налила, хлеб, картошку на стол поставила — вот и все угощения. А гости наши и тому рады. В войну зимой и в селе тяжко, а в лесу и говорить нечего: холодно, голодно, опять же опасно, в любой момент в лапы немцу угодить можно. За ужином партизаны с отцом толковали о чём-то вполголоса, но мы всё же кое о чем прознали. Оказывается, это они, партизаны, третьего дня мост через речку нашу подорвали, когда по нему эшелон фашистский шёл.

— Теперь немец лютовать будет, но ничего, мы им ещё подарочек припасли, — приглушённо басил один из гостей. — Обратно торопиться надо, пока метель не угомонилась.

Матушка ушла в горницу и стала партизанам узелок собирать. Портянки, рукавички, носки, исподнее… В лесу всё сгодится. Потом молока в крынку налила, картоху вареную положила да два хлеба, ещё тёплых, только что из печи. Как ушли партизаны, батюшка наш матушку в сторону отозвал  и что-то тихо так шепчет. Видим: мамаша наша в слёзы и ну причитать:

— Как же это, батюшка, сами-то как жить станем, чем же я ребятишек кормить буду… У самих ничего…

— Опомнись, матушка, как же заповеди Божьи или запамятовала? Неужто совесть мучить не будет, неужто спать спокойно станешь? Как же им воевать, какие из них бойцы, если они голодные. Вот толкуют: второй день кипятком разговляются. Где же им силы брать? Как мы детям нашим в глаза смотреть станем, если не поможем. Им за нас жизни  не жаль, а ты, матушка, корову жалеешь ради такого дела. Ведь дело-то святое, ради него и потерпеть можно, только бы врага одолеть. Не нам одним, всем сейчас тяжко приходится. Будем молиться. Господь не оставит нас милостью своей, услышит молитвы наши.

Матушка, хоть и продолжала плакать, но уже тихонько, без причитаний. Потом утерлась рушником:

— Может, и прав ты батюшка, ступай себе с Богом.

Отец пошел в сени, нашёл под скамьёй верёвку и вышел во двор. Больше мы ничего не видели, но поняли, что батюшка Зорьку нашу в лес к партизанам повёл. Вернулся он уже под утро и весть горькую принёс: в соседней деревне фашисты лютуют, партизан ищут. Деревенские к партизанам ушли, в лесу с ними батюшка повстречался, от них и узнал. Говорят:  немцы дома подожгли, из сельчан, кто успел, к партизанам подался. В этот день отец тоже решил к партизанам идти. На этот раз матушка не противилась: уж больно по Зорьке скучала:

— Вот и правильно, батюшка, и я при деле буду, стану Зорьку доить, бойцам еду стряпать. Господь даст, всё наладится. И фашистов с земли нашей погоним. Заживём тогда, как прежде. Детишки в школу пойдут…

Собрались быстро и ночью ушли  к партизанам.

Дедушка Василий замолчал, посмотрел на маковку сельского храма:

— Да, внучка, тяжкие времена были. Жили в землянках, замерзали, голодали, но веру в победу не теряли, об удобствах не думали, одна в то время дума была, одно общее дело — бить врага беспощадно, гнать его с земли нашей, чтоб Родине свободной быть, чтоб детей под мирным небом растить, землю пахать, города строить, песни петь, стихи слагать, землю свою трудом славить. Прадед твой, Юля, свой долг перед Родиной выполнил. Сражался в отряде храбро: склады немецкие поджигал, мосты подрывал, эшелоны вражеские под откос пускал. За это и награждён Фёдор Пузанов, твой прадед, медалью «Партизану Отечественной войны».

А на деньги те, что батюшка через партизан в Ленинград передал, Танковую колонну создали. Перед танками-то нашими ни один враг не устоит. Вот так и ковалась Победа. Помни, внучка, предков своих, помни, какой ценой Победа досталась. Помни, чтобы никогда не стонала земля наша русская, чтоб Родине свободной быть.