Надежда Овсянникова написала письмо с воспоминаниями о периоде оккупации Чернянки

Жительница Чернянки, супруга участника ВОВ Надежда Овсянникова написала о своих детских воспоминаниях периода оккупации посёлка. Материал она прислала в редакцию к 78-й годовщине освобождения Чернянка от немецко-фашистских захватчиков.

Вспоминается утро, когда радио сообщило страшную весть, растерянность родных, часы у военкомата, когда провожали на фронт отцов, мужей, сыновей, незабываемые дни ожидания с фронта скромных треугольников. И вдруг почтальон протягивал кому‑то прямоугольный казённый конверт: «Ваш муж…, сын…, отец… погиб». Плач и горе в домах, чёрные платки вдов.

Вспоминаются тревожные дни, роты солдат, идущих на запад, лошади, везущие орудия, гул летящих самолётов. В средней школе был госпиталь — раненые поступали прямо с боевых позиций. Мы, подростки, помогали санитаркам: кормили раненых, мыли полы в классах-палатах, развлекали солдат детскими концертами.

Фронт приближался, эвакуировали госпиталь, шла эвакуация документов учреждений, уезжали многие служащие, колхозы увозили на восток зерно, угоняли скот. Звуки боёв становились слышнее. В небе появились немецкие самолёты, они бомбили железную дорогу, по которой в сторону фронта и обратно шли товарные поезда.

Страшными были минуты, часы, дни, когда через слободу отступала наша армия: проехали машины с орудиями и красноармейцами. Потом уходила пехота: пыльные гимнастёрки, перевязанные бинтами головы. Многие хромали, шли молча, угрюмые, подавленные. Мы стояли с кружкой и ведром воды. Иные подходили напиться, виновато смотрели: «Не плачьте, мы вернёмся».

Утром мы увидели немецких солдат. Началась жизнь в оккупации: на заборах и калитках указы, приказы, устранения: расстрел, расстрел… Голод и страх жили в наших домах, приходы рыскающих полицейских пугали. Благодаря огородам имели кукурузные початки, картофель, фасоль. В ступках толкли зёрна кукурузы на муку, и мама пекла лепёшки. Главное было узнать о фронте, где наши. Ведь немецкие сообщения для населения: «Москва — капут».

Начинались холода. Оккупанты на постоях два-три дня занимали наши передние комнаты, кровати, а мы ютились в кухне, спали на полу на соломе, прижавшись к маме. Счастьем было, когда кто‑то находил на калитке листовку: «Наша армия жива, не верьте немцам, что они взяли Москву». И мы оживали.

Однажды узнали, что во дворы промкомбината немцы пригнали военнопленных. Побежали посмотреть. Действительно, за оградой из колючей проволоки сидели, лежали наши военные в перевязках, измученные, истощённые. Их охраняли вооружённые немецкие солдаты. Хоть они нас прогоняли, все‑таки иногда удавалось перебросить картошку или лепёшку…

Утром их уводили немцы на какие‑то работы, вечером колонна пленных возвращалась в лагерь. Начинались холода, и в один из дней лагерь опустел. Уже после освобождения нашего района мы узнали об их судьбе. Пленных угнали в Прохоровский район в село Гусёк-Погореловка, где закрыли в здании школы, двери заколотили и подожгли. Желающих выбраться через окна, расстреливали.

Декабрь. Морозы. Январь — морозы ещё сильнее. А среди постояльцев какая‑то суета, передвижение. И вдруг однажды вечером, выйдя на крыльцо, мама увидела зарево на востоке, какие‑то всполохи, и земля будто подрагивает. Где‑то далеко идут бои. Значит, Красная армия жива. Значит, есть надежда на освобождение. Немцы отступали. Они торопливо уходили на запад. Солдаты, забегая в дом, выискивали тёплые вещи, забирали одеяла, старые фуфайки и даже истоптанные валенки. Были злые, толкали нас, кричали…

Мы ждали своих, поминутно выходя из дома. Но радоваться было рано. Оказывается, фашисты закрепились в районах Крупского и Морквино. Разведка не вернулась. Наши части были встречены фашистами ураганным огнём. Мы несли большие потери. О том, как освобождали наш посёлок, уже после войны рассказывали ученики исторического кружка под руководством учителя истории Валентины Яковлевны Нерушевой. Она несколько раз приглашала на встречу с чернянскими школьниками солдат 575-го полка 161-й дивизии, входившей в состав 18-го отдельного стрелкового корпуса Воронежского фронта, которые первыми ворвались в Чернянку. Это были командир роты Леонард Думиникович Будинас из Вильнюса и уроженец Белоруссии Юрий Ильич Левин.

Тогда наши с боями прорвали оборону противника. Завязались бои на улицах, в центре… В конечном счёте немцы отступили. Воцарилась тишина, хотя в ушах стоял гул снарядов. И вот они — первые солдаты-освободители с красными звёздочками на ушанках, родная речь… Скорее в хаты. Зашипел чайник. Солдаты развязали вещмешки, достали хлеб, сахар. Как долго мы их не видели…

На другой и третий дни хоронили фронтовиков, погибших при освобождении посёлка, в братских могилах, на чернянских землях их более тридцати. Цена освобождения посёлка неизмерима. Горит вечный огонь. На плитах фамилии погибших, мы всегда помним их — смелых патриотов, отдавших жизни за Родину, за нашу свободу.

Жительница посёлка, категория «Дети войны»

Надежда Овсянникова