Хранитель Наталья Рязанцева рассказала о поступлении в фонды чернянского музея уникальных экспонатов

У каждого музея своё лицо, свой неповторимый облик. Ведь именно в нём — самая обширная информация об истории края, культуре, природных богатствах. Приходя в музей, мы словно окунаемся в другой мир, прикасаемся к прошлому и начинаем ценить моменты, в которых никогда не были…

Чернянский краеведческий музей отмечает в ноябре 38-летие. Большую часть своей жизни он располагался на втором этаже здания управления культуры, однако вот уже десять лет хранилище древностей нашего района принимает посетителей в старинном здании — доме купца второй гильдии Давида Петровича Найденко. Музей на протяжении многих лет является одним из лучших в области. Сотрудники учреждения во главе с директором Ольгой Васильевной Катинской сохраняют для будущих поколений память о выдающихся людях и событиях.

Уникальные предметы и коллекции продолжают поступать в запасники и сейчас. Во многом этому способствуют постоянные дарители, одним из которых является Светлана Еромицкая. Совсем недавно Светлана Петровна передала в дар музею коллекцию документов и предметов, принадлежавших её дедушке и бабушке —Ивану Григорьевичу и Калерии Ивановне Купавцевым, а также родителям — Вере Ивановне и Петру Васильевичу Свиридовым. Самые давние раритеты датированы концом 19 века — шкаф и фарфоровая тарелка фабрики Кузнецовых. В уникальной подшивке личных документов есть справки и квитанции 1917 года, повестка, выданная призывнику в октябре 1925 года. Не менее значимыми экспонатами стали радиола «Рекорд» и старинный фотоаппарат, которые обязательно займут своё достойное место на выставках и экспозициях.

И всё же самое ценное, что передала в музей Светлана Еромицкая — это воспоминания о родных и близких. Мы постарались сохранить её рассказ о жизни в Чернянке полностью.

«С чего начать моё повествование? Расскажу о своём дедушке по маминой линии, Иване Григорьевиче Купавцеве. Я помню его уже старым дедушкой, вышедшим на пенсию с чернянского маслозавода, где он работал начальником планового отдела. На фотографии примерно 1965 год, ему было... Господи, да ведь столько, как мне сейчас! 60 «с хвостиком»... Бабушка моя, Калерия Ивановна Купавцева, была намного моложе деда, ещё работала, не на пенсии была. Трудилась она кассиром в клубе чернянского маслозавода, продавала билеты в кино. Потом, после сеанса, она подсчитывала выручку и писала отчёт.

Однажды дед взял меня в кино. Фильм привезли новый, про войну. В начале мирная жизнь, а потом... Самолёты летят, танки идут, люди мечутся туда-сюда, пытаются эвакуироваться на восток, кто коров гонит, кто какую живность пытается унести... А тут бомбёжка, люди гибнут... Уже и пути им отрезаны... Меня охватил такой страх и ужас, что я разревелась на весь кинотеатр, и долго не могли меня успокоить. Как минимум половина зала отвлеклась от происходящего на экране.

— Мне страшно, я боюсь! — и дальше реветь.

— Светочка, успокойся, это же кино!

— А кино — это что такое?

— Ну, то, что там показывают, это ненастоящее. Это когда-то давно было, далеко отсюда, не здесь...

— А-а-а, так кино — это ненастоящее всё?

И сразу у меня интерес к экрану пропал. Но меня хватило примерно на 10 минут.

— Деда, пойдём домой. Мне скучно.

— Подожди немного, интересно же, что дальше будет.

— Нет, там страшно, я боюсь.

— Наши в конце победят, не бойся.

— А нельзя сразу конец посмотреть, а то до-о-о-лго!

Ближайшие ряды зашикали на деда, наши разговоры мешали им смотреть кино. Дед немного приструнил меня, чтобы сидела тихо. Но меня хватило ещё ровно на пять минут.

— Деда, ну пойдём домой!

— Тихо ты!

«Ах, так?», —подумала я.

Где-то там, в детской голове примерно трёхлетнего возраста начал зреть коварный план. Дед в любое время года носил фуражку. Даже в сорокаградусную жару. В кинозале он тоже в фуражке сидел. Улучив момент, когда дед увлечённо смотрел на экран, я стащила с него фуражку и побежала с ней куда-то вниз. Потом размахнулась, чтобы запустить её как можно дальше в зал, на другие ряды, но моего размаха хватило только на первые два сиденья с краю. Тут меня поймал дед, фуражку ему вернули, и на том киносеанс для нас обоих закончился.

Прочитав такое начало, у вас возникнет вопрос: а где были родители этой непоседы и почему они не остались с ней дома? А родители в это время находились за тысячи километров отсюда, в далёкой пустыне Кызылкум в Средней Азии, куда их направили по распределению после окончания старооскольского геологоразведочного техникума. Надо сказать, что в техникуме они друг друга не знали, познакомились в тех самых песках. Время шло, кто-то, отработав положенный срок по распределению, уехал назад, в лучшие условия, но было в те 60-е годы прошлого века немало романтиков. «А я еду, а я еду за туманом, за туманом и за запахом тайги», — пел тогда под гитару Юрий Визбор.

А мои родители за той самой романтикой забрались в жаркие пески Кызылкумов, где ветер гоняет барханы с места на место, и если вдруг заедет машина на бархан и начинает буксовать, то колёса её постепенно уходят в песок глубже и глубже. Возили с собой доски, чтобы вовремя подложить под колесо, ну а если всё же машина увязла, по рации вызывали гусеничный тягач, и он вытаскивал бедолагу. Самыми безобидными обитателями тех песков были ящерицы и черепахи, а более грозными — вараны, змеи, скорпионы. Пока шёл сезон, геологи жили в палатках, а по окончании полевых работ приезжали в Ташкент и писали отчёт о проделанной работе, везли в лабораторию пробы, добытые в разных местах и на разной глубине.

Мне было около трёх лет, когда папа с мамой должны были приехать из Ташкента в отпуск в Чернянку. Бабушка с дедушкой решили меня подготовить к этому важному событию, принесли фотографию, где они вместе стоят.

— Светочка, вот папа! — и показывают на фотографию папы.

— Папа! — тыкаю я пальчиком в папу на фото.

— А это мама!

— Мама! — тыкаю пальчиком в маму на фото.

— Ну, а если они приедут, узнаешь их?

— Узнаю!

И вот приехали папа с мамой. Стоят с чемоданами: в одном вещи, в другом — гостинцы для всех родных. Бабушка с дедушкой решили «мастер-класс» своего воспитания показать.

— Ну, Светочка, где папа? Где мама?

Я постояла минуту.

— Сейчас! — и в другую комнату. Оттуда несу фотографию.

— Вот папа, а вот мама!

— А это кто? Ну, смотри внимательно!

Тут я застеснялась, бабушкину ногу обхватила и прячусь за неё. Вот и познакомились.

С самого раннего детства до пяти с половиной лет я жила у дедушки с бабушкой. Мама Вера Ивановна Купавцева была у них единственной дочерью. Она родилась в Валуйках, а впоследствии дедушку перевели в Чернянку на маслозавод, выделили квартиру в доме на Заводской улице. Мама училась в чернянской школе №2, после окончания которой дважды поступала в харьковский институт иностранных языков, но не прошла по конкурсу. Год работала на чернянском маслозаводе, а на второй поступила в старооскольский геологоразведочный техникум. Окончив его, попала по распределению в Краснохолмскую экспедицию, которая подчинялась напрямую Москве и занималась разведкой редких и цветных металлов в Средней Азии, в пустынях Кызылкум и Каракум. Там познакомилась с папой — Петром Васильевичем Свиридовым, уроженцем села Волотово Чернянского района, который окончил тот же техникум. За открытие месторождения Мурунтау, занесённого в книгу рекордов Гиннеса по запасам золота, приказом Верховного Совета СССР он был награждён правительственной наградой — медалью «За трудовую доблесть».

И папа, и мама всю жизнь проработали в одной организации. Она не раз меняла названия, «Краснохолмская экспедиция» со временем стала ПГО «Краснохолмскгеология», откуда они оба ушли на пенсию. Решение создать семью родители приняли, когда им, как в той песне, был «дан приказ: ему — на запад, ей — в другую сторону»… Маму должны были перевести в другую полевую партию. Испытывая друг к другу симпатию, они до этого момента никогда об этом не говорили. Предстоящий перевод послужил толчком к созданию семьи, и их брак был зарегистрирован среди пустыни в глухом кишлаке. Когда начальник вызвал маму насчёт перевода, она сказала: «Тогда и Петю со мной переводите, мы теперь муж и жена».