Валентина Ворушилова из Орлика прислала в редакцию рассказ о своём дедушке

Идут годы. Всё меньше и меньше остаётся в живых участников героических сражений Великой Отечественной войны, очевидцев тех грозных и страшных событий. Но их воспоминания о военном лихолетье с нами, их детьми, внуками и правнуками. Я хочу рассказать о своём дедушке Максиме Васильевиче Щербакове, который прошёл всю войну, от первых дней до последних. И все эти годы с ним рядом была его скрипка.

Мой дедушка, Максим Васильевич Щербаков, уроженец хутора Петровский Чернянского района, был призван на фронт сразу же после вероломного нападения фашистской Германии на нашу страну. Горько было ему покидать родимый дом, оставляя жену и шестерых детей. С болью в душе расставался он и с отчей землёй, где родился и вырос, и где теперь подрастали его дети. Но именно эта боль за родную землю, за семью и близких людей звала его, как и других бойцов, на правое дело — на защиту своей Родины.

Уходя на войну, дедушка не в силах был разлучиться с отцовским подарком — скрипкой, ведь для него она была не просто музыкальным инструментом. Это была память об отце, Василии Данииловиче, от которого дедушка унаследовал любовь к мелодичному звучанию скрипки и мастерство виртуозной игры на ней. А ещё это была память о дорогих сердцу местах, мирном времени, доме, где его возвращения очень ждут... Дедушка решил забрать скрипку с собой, чтобы вместе с ней встретить Победу. Так скрипка оказалась на войне.

Впереди для всех, взявших в руки винтовку, началась совсем другая жизнь — с упорными кровопролитными боями, нескончаемыми налётами германской авиации, немецкими танками, идущими прямо на окопы, пылающими деревнями и сёлами. Всё пришлось увидеть и пережить. Но огонь войны не мог сжечь душу фронтовиков. После боя, в редкие минуты затишья, они вспоминали радостные события довоенной жизни, старались ободрить друг друга шуткой или солдатской песней. А дедушка на привале брал в огрубевшие от винтовки и рытья окопов руки отцовскую скрипку и играл. Среди грохота орудий и взрывов снарядов звуки скрипки были родными и близкими каждому. Её мелодия заставляла замирать сердца уставших солдат, и чем дольше они внимали пению скрипки, тем всё больше и больше в них вселялись уверенность в грядущей победе над врагом и надежда на скорую встречу с родными. И тем смелее солдаты шли в очередной бой.

Максим Васильевич Щербаков участвовал во многих боях и сражениях, но чаще всего он рассказывал о героической обороне Сталинграда в суровую зиму 1942-1943 годов. Жестокими были здесь бои, земля дрожала от выстрелов артиллерийских стволов, а снег в сорокаградусные морозы становился горячим от крови павших солдат. В битве под Сталинградом дедушка был сильно контужен. После госпиталя сразу же вернулся в строй, и его направили восстанавливать железные дороги и мосты, взорванные немцами. Во время ремонта железнодорожных путей он вместе с другими бойцами часто попадал под обстрелы и бомбёжки, которые совершали вражеские самолёты. Но работы не прекращались. Все понимали, как нужны были фронту наши эшелоны с военной техникой и солдатами.

Война всё шла и шла, и никто не мог знать, сколько она продлится. По тяжким дорогам войны в солдатском строю шла и дедушкина скрипка. Она по-прежнему в минуты «отдыха» продолжала петь о красоте родимой стороны, о цветущих садах и бескрайних полях, о чистом безоблачном небе, о счастье, которое обязательно будет. Музыка наполняла душу особой тихой радостью, но порой звуки скрипки напоминали надрывный плач. Да и не могло быть иначе, ведь струны передавали те чувства, которые переполняли сердце дедушки, скорбь по погибшим товарищам и его щемящую тоску по родным и близким. Он понимал, что туго им сейчас, и сильно тревожился за них. Как они там? Живы ли, здоровы?

Нелегко было моей бабушке Евдокии Ивановне с малыми детьми, и только вера в Бога давала ей силы выжить, сберечь детей и обязательно дождаться мужа с фронта. Плакать было некогда, да и нельзя, надо было думать о детях. В доме жила ещё тяжелобольная дедушкина тётя. В молодые годы у неё отказали ноги, и Максим Васильевич, женившись, взял её в свою семью. Будучи искусной швеёй, она не только обшивала большую семью своего племянника, перекраивая и перешивая старые вещи для подраставших детей, но шила и односельчанам, которые, видя нужду, царящую в семье, благодарили мастерицу продуктами: краюхой хлеба, куском сахара-рафинада для детей, а кто и пригоршней муки. Чтобы накормить семью, бабушка варила из этой муки затирку. Сама же часто оставалась голодной, жертвуя свою скудную долю обеда детям. Иногда ей удавалось принести домой несколько кусочков подсолнечного жмыха, которым кормили скот. Вдыхая вкусный аромат, дети грызли его твёрдые кусочки, размачивая слюной, и был он для них настоящей роскошью — слаще всяких конфет.

Зная, как важны на фронте добрые вести из дома, Евдокия Ивановна в своих письмах старалась не рассказывать мужу о переживаемых трудностях и бедах, понимая, что ему намного тяжелее. Они здесь дома, все вместе, а значит, преодолеют лишения и страдания, выдюжат, как говорили в старину. И они действительно выдюжили, пережили страшные и тревожные месяцы оккупации. Больше всего бабушка боялась в эти чёрные дни, что фашисты заберут последнюю живность со двора, и тогда пропадёт семья с голоду. А сколько бессонных ночей она провела пред иконами в молитвах к Господу Иисусу Христу и Пречистой Божией Матери о старшей дочери Александре, чтобы не угнали её в Германию. Переживала бабушка и за сына Николая, тринадцатилетнего подростка. Несмотря на запреты матери, он убегал из дома и вместе с соседскими мальчишками целыми днями наблюдал за немцами, расположившимися на хуторе. Иногда возвращался с холщовой сумкой через плечо, доверху набитой патронами и пустыми гильзами. Однажды в спустившихся сумерках Николай принёс на себе в дом тяжелораненого русского офицера. Рискуя собственной жизнью и жизнью своих детей, бабушка выходила его. После войны спасённый офицер приезжал навестить семью Щербаковых, благодарил за спасение и печалился лишь о несохранившихся документах, которые бабушка сожгла, опасаясь, что попадут в руки к немцам или полицаям.

Часто в их доме находили приют путники, просившиеся на ночлег. Бабушка никому не отказывала в крыше над головой и в куске хлеба, если он был. В самом конце войны к ним постучался изнурённый от долгого пути солдат. Пустив его в дом, бабушка наутро поняла, что он болен сыпным тифом. Совесть не позволила выгнать немощного человека на улицу, хотя осознавала, что все могут заболеть. Так и случилось. Как рассказывала мне мама, все дети потом заболели тифом и только бабушка и дедушкина тётя не заразились. Больных детей определили по больницам, находящимся в разных сёлах, и бабушка по весенней распутице пешком ходила за тридцать километров из одной больницы в другую. Милостью Божией все дети остались живы.

Трудно представить, как ей хватало сил и времени. Ведь помимо домашних дел, все военные годы Евдокия Ивановна трудилась в колхозе. В непрерывных заботах она никогда не забывала о муже и слёзно молила Бога, чтобы поскорее окончилась эта безжалостная война, и муж возвратился живым домой. Сердце щемило от переполняемых душу воспоминаний о том, как он взял её, шестнадцатилетнюю, в жёны и как играл для неё на скрипке, как они радовались рождению детей и мечтали о том, как построят большой светлый дом…

Каждый день она ждала весточки от мужа, и в то же время страх наполнял душу, когда почтальон направлялся к их дому. Хорошие ли вести он принесёт? Ведь война, не зная пощады, уносила миллионы человеческих жизней. Горе не обошло стороной и нашу семью Щербаковых. 5 февраля 1942 года пал в боях на Смоленщине в селе Починок бабушкин брат Иван Иванович Семидоцкий, уходивший на фронт в один день с дедушкой. В октябре 1943 года получили известие о том, что пропал без вести старший брат дедушки Никифор Васильевич Щербаков, призванный в августе 1941 года. Родные до конца войны не прекращали ждать его и лишь, когда вернулся домой сын Василий, в семье узнали, что Никифора Васильевича нет в живых. Василий Никифорович рассказал, что ещё в конце 1941 года они с отцом были захвачены немцами в плен и оказались вместе в одном из самых жутких мест на земле — в концлагере Освенцим, обречённые на голодную смерть, пытки и мучения. Тяжело было ему вспоминать о том, что довелось вынести в плену, в каких нечеловеческих условиях их содержали, как зверски издевались над ними, как заедали их вши, которых они буквально горстями снимали с себя, как на территории лагеря круглые сутки дымили трубы крематориев, где фашисты не успевали сжигать тела узников. Никифор Васильевич, опухший от голода, умер на глазах сына. Василию Никифоровичу удалось бежать из лагеря и перейти линию фронта. Только чудом Божиим объяснял он своё спасение.

Долгим и невыносимо трудным был путь к великой Победе. Все, как могли, приближали её — и те, кто мужественно сражался с врагом на фронте, и кто самоотверженно трудился в тылу. Через непосильные испытания прошли и старики, и женщины, и совсем малые дети. Всё претерпели ради одного — мира. И он наступил — в победном мае 1945 года. По предстательству всех святых, в земле Российской просиявших, и непрестанным молитвам миллионов православных верующих Всемилостивый Господь ниспослал долгожданную победу, освободил нашу землю от фашистских захватчиков.

Солдаты стали возвращаться домой. Но Евдокия Ивановна с детьми ещё год ждали своего мужа и отца. Максим Васильевич продолжал службу и после окончания войны. Он участвовал в разминировании вокзалов, заводов, городских улиц и других важных объектов от невзорвавшихся фашистских бомб и снарядов, которые тысячами лежали в земле и представляли огромную опасность для мирного населения. Чтобы обезвредить территорию, приходилось копать ямы иногда на глубину до четырёх метров. Особенно трудно было зимой. Ломами, лопатами, кирками углублялись в промёрзшую землю. Ежедневно дедушка с сапёрами рисковали жизнью, ведь нельзя предположить, как поведёт себя снаряд, и при малейшей неосторожности мог произойти взрыв.

После демобилизации в 1946 году дедушка вернулся к дорогим жене и детям. В его руках была скрипка, которая «в одной компании с винтовкой» прошла всю войну до последнего её дня, деля с ним и радость побед над врагом, и горечь расставаний и утрат. Своей музыкой она помогла дедушке и его однополчанам пережить мгновения отчаяния и страха и главное — победить в этой беспощадной войне. И хотя кругом была разруха, и впереди был голодный 1947 год, никто не роптал. «Только б не было войны», — говорила бабушка своим детям, смиренно перенося все невзгоды послевоенной жизни. И эти слова нам всегда повторяла мама, с детских лет познавшая, что такое война.

У бабушки с дедушкой родились ещё трое детей. Дедушка продолжил работать в колхозе и, даже уйдя на пенсию, трудился водовозом — на лошади возил воду в деревянных бочках и жбанах для колхозников, работающих на полях. А вечером, после трудового дня, натирал канифолью смычок, брал в руки скрипку, и в мирной тишине лилась нежная музыка, наполняя собой всё вокруг. А как пела его скрипка, когда он, счастливый отец, играл на свадьбах своих детей. Пела о мире, любви и счастье. Обязательно звучала и тогда, когда приезжали в гости дети и внуки, и большая дружная семья собиралась в родительском доме. Затаив дыхание, я, маленькая девочка, внимала дивным звукам и переполненная своими детскими впечатлениями и эмоциями, боялась даже словом нарушить этот таинственный и, как тогда казалось, сказочный мир музыки. С детских лет я знала историю о том, как мой дедушка прошёл всю войну со скрипкой. К сожалению, сегодня мне уже не у кого спросить, откуда появилась скрипка у моего прадеда Василия Данииловича, и как он, сын крепостного крестьянина Щербакова Даниила Артёмовича, научился игре на ней.

Дедушку всегда приглашали играть на свадьбах, проводах в армию, семейных и сельских праздниках. И, конечно же, ежегодно 9 мая дедушка встречал праздник со своей «верной подругой» — скрипкой, ставшей частью его жизни. В этот день в её звучании была и память ратных будней, и боль потерь, и безмерная радость победы. А у бывшего фронтовика, бережно прижимающего скрипку к подбородку, в глазах стояли слёзы. Это были слёзы войны, невыплаканные за её долгие четыре года по тем, кто не вернулся из боя, по замученным в концлагерях и убиенным в тылу, по поседевшим от горя матерям, так и не дождавшимся с фронта своих ещё совсем безусых сыновей, по жёнам, на плечи которых легли непосильные труды, по детям, повзрослевшим до поры, по разрушенным городам и сожжённым дотла деревням, по родной русской земле, стонавшей под натиском фашистских полчищ...

Светлая память Максиму Васильевичу Щербакову и всем усопшим рабам Божиим, подарившим нам Великую Победу.