Нина Петращук из села Малотроицкое поделилась воспоминаниями о военном детстве

Жительница села Малотроицкое Нина Петращук (Романенко) прислала в редакцию письмо с воспоминаниями о подруге детства Клавдии Шевцовой. Обе они появились на свет накануне Великой Отечественной войны.

Родилась Клава в феврале 1941 года. Мне в это время был уже один год и три месяца, а в июне грянула война. Наши отцы и её старший брат Михаил, которому едва исполнилось 17, вместе с другими сельчанами ушли на фронт. И вскоре совсем юный брат погибает. В их семье Клава — восьмой ребёнок. И одного из них потеряли навсегда. Старшая сестра Татьяна живёт отдельно. Её муж тоже не вернётся с войны, а маленький сын — мой ровесник. Остальные её сёстры и братья подростки и мал мала меньше. Вся домашняя работа ложится на плечи подростка Ульяны.

Я своего отца совсем не помню. Погиб в 44-м, у нас осталась только гражданская фотография. Рядом со мной всегда были мама, старшие братья Алёша и Егорка, сестра Таня. В свои 13 лет Алексей, как и другие дети нашего села, стал работать в колхозе вместе со взрослыми. Брат — прицепщик на тракторе. Была в ту пору такая должность, нужно было чистить плуги, которые таскал трактор, периодически следить, чтобы они не забивались корнями растений, стоять у сеялки, равномерно распределять в ней семена, чтобы зёрна правильно падали в борозды, вовремя наполнять её новыми. Так я представляла себе эту работу, когда чуть подросла. Егорка родился в 1936 году, Ульяна нянчила его. Об этом мне потом рассказывала наша мама. Она всю жизнь была благодарна соседочке Уле за её добросовестный уход за ребёнком. Всегда чистенько, в свежевыстиранных пелёночках няня возила его вместе с другими же такими девчушками в поле на кормление работающим мамам. Уля среди других нянь была самой внимательной и ответственной. Ей ещё и у себя дома приходилось смотреть за младшим братом Ваней. Когда наши отцы сражались с фашистами, они, захватив наши территории, угоняли юношей и девушек в Германию. Этой участи не избежала и Ульяна. До самой победы пришлось ей там работать на немецких хозяев. Она и другие выдержали тяжёлый труд, вернулись в родное село.

Через год Егор, отслуживший на флоте, проработавший потом на теплоходе и гражданских судах до самой пенсии, приезжал на родину. В это время умер наш Алёша, который до старости работал здесь шофёром. В 2005 году мы его похоронили рядом с мамой на сельском кладбище. Егор же после похорон посетил нашу улицу детства (сейчас это Зелёная), навестил оставшихся в живых бывших соседей, побывал у своей нянечки Ульяны Кирилловны. За доброту и нежность сравнивал её с няней Александра Пушкина Ариной Родионовной. Так через много лет произошла их встреча.

И эта же Уля в далёкие трудные годы вместе с нашей мамой стояла за плугом, в который впрягались наша и их коровы. Вместе с другими колхозниками, женщинами, девушками и подростками, вспахивали поля и свои приусадебные участки. Пара стареньких сохранившихся тракторов не успевала обрабатывать землю. Пахали, сеяли, поднимали разрушенное войной сельское хозяйство. К сожалению, Ульяны Кирилловны уже нет с нами, но она прожила долгую и яркую жизнь. Вместе с мужем воспитали двоих сыновей и дочь. Внуки продолжают их дело. Также трудились во время войны и после её сестра Тоня и брат Василий. Создали свои семьи, растили детей, но трудные военные годы и голод отразились на их здоровье, безвременно после тяжёлой болезни они покинули этот мир.

К счастью, моему брату идёт 86 год, Егор Михайлович живёт со своей семьёй в городе Измаиле Одесской области. Сын и дочь, внук и внучка. Свою нянечку Улю помнит до сих пор. Тогда Клавиной семье повезло, отец Кирилл Иванович возвратился с войны. Дождалась многодетная мать Акулина Ивановна отца своих детей. Радость была всеобщая. Дядя Кирюша возил на лошадях в бидонах молоко от колхозных коров и собранное с каждого двора, которое люди сдавали государству, в Чернянку на молокозавод. Оттуда привозил небольших варёных рачков, покупал там на базаре. Угощал детвору этим красным деликатесом. И спустя столько лет ощущается вкус этого лакомства.

К тому времени подрастали наш Егорка, братья Клавы Иван и Лёша, а в семье других соседей — Иван и Илья. В этой компании мы с подружкой были её хвостиком, самые маленькие из них, особенно Клава. С ранней весны и до поздней осени бегали босиком. Нашим мамам было трудно прокормить, одеть, обуть своих детей. И, если кому-нибудь доставалось что-то новое, были счастливы безмерно. Однажды, ко мне пришла и Клава в новеньких черевичках. Полюбовались, порадовались, заигрались. Под вечер иду её провожать домой. Прошёл дождь, на улице сыро. Девочка идёт осторожно, боится испачкать обувку, но попадает прямо в грязь, которая мгновенно засасывает свою жертву. Худенькая её ножка выскакивает на поверхность, Клава, обернувшись, видит свою босую ногу, удивлённо спрашивает:

«А где же мой черевичек?!»

«Да вот же он, там утонул…»

Приходится его срочно вызволять из жижи. И смешно получилось, и слёзы на глазах. Очень нам жаль новенькую покупку.

Ближе к осени пасём своих коров босиком. Сами играем, цветочки рвём. Мимо нашей хаты проходит грунтовая дорога в поле. Слева от неё созревают подсолнухи. Их широкие зелёные листья и оранжевые шляпки манят к себе животных. Они пересекают дорогу, приближаются к ним и начинают жевать листья и шляпки. Между подсолнечником и дорогой пролегает нейтральная полоса шириной метра четыре, где растут травы и мелкие колючки. Мы бросаемся за коровами. Оглядываемся, нет ли рядом колхозного объездчика. Дядька Гришка — строгий охранник культурных посевов. Рьяно следит за тем, чтобы домашний скот не топтал их. Наказывает нерадивых хозяев. На лошади верхом объезжает поля. Мы его побаиваемся. Спешим, в наши ноги вонзаются сухие, острые колючки-занозы. На пальчиках пробираемся дальше. Наконец, выгоняем коров на полосу, они нехотя бредут через неё и дорогу на выгон. Стараясь не наступать на колючки, преодолеваем этот путь и мы. Садимся и начинаем вытаскивать впившиеся занозы. Не успеваем. Наши бурёнушки уже опять возле оранжевых шляпок. Приходится вновь бежать за ними туда и обратно. Израненные наши пятки горят. От боли хочется плакать, но мы терпим. Дома нам влетит за недогляд за коровами. Так наши игры переплетаются с домашними заботами.

Соседи Иваны начали ходить в первый класс. Учатся только до наступления морозов. Дальше в летней изношенной обуви нет смысла продолжать учёбу. Это повторяется уже два года. Зато у них есть «Букварь». Для меня «Букварь» — это волшебная книга. Читать я научилась от братьев и сестры рано, ещё до школы. Мне так хотелось иметь эту книгу, хотя бы подержать в руках. Стою возле хаты, жду ребят. Как только они возвращаются из школы, пробегают мимо меня, прошу одного из них:

«Вань, дай, пожалуйста, почитать „Букварь”». Дома бережно открываю, перелистываю, читаю, рассматриваю картинки. Они оживают передо мной. Вот дети заблудились в лесу, зовут на помощь. Тут мама моет раму, здесь ёжик, лисичка, зайцы. Гуси гогочут, на волах пашут. И сказка, и явь…

В первом классе учусь с братом Клавы Лёшей. В одно время даже сидим за одной партой, но почему-то ссоримся, делим парту, толкаемся, когда чей-то локоть окажется не на своей половине. А после уроков вместе мирно играем. Я посещаю сельскую библиотеку, читаю сказки и детскую художественную литературу. Повесть Аркадия Гайдара «Тимур и его команда» так меня захватила, что чувствую себя членом той самой команды.

Последний год моего ещё дошкольного детства приходится на голодный 1946-й. Зимой было очень трудно всем. Зерно, мука закончились. Картошки совсем мало. Едим жмых, живот пучит от такой жёсткой пищи. Пухнем от голода. Страшно смотреть на наши налившиеся лица и руки. От смерти многих спасают наши коровушки и козы.

Весной в огородах ищем мёрзлую прошлогоднюю картошку, печём драники. Дети села лазили по склонам оврагов, собирали какие-то чёрные пластиночки. До сих пор не знаем, что это было. Скорее всего, какие-то перезимовавшие высохшие стебельки или листочки мелких трав. Дома варим в молоке эту лапшу, как мы её тогда называли, очень вкусно. Легче стало, когда появилась первая зелень. Из молодой крапивы варим щи, делаем хлебные лепёшки. Дикий лук и чеснок собираем среди трав и цветов. Сушим на солнышке, уплетаем за обе щеки. Питаемся стеблями трав, которые назывались людскими «бабками», а были ещё и конские, эти — для скота. Целыми днями так мы бродили буграми, полями, кормились сами и приносили домой для всей семьи. Живём своей детской жизнью. Но дети, они всегда, везде дети. На нашей маленькой улице шесть хатёнок, сейчас рядом — выгон, трава, цветочки. Ребята из центральной улицы, теперь это Троицкая, приходят к нам сюда поиграть с мячами. Наша улица оглашается весёлыми, звонкими голосами до позднего вечера. А потом мы ходим в гости к своим сверстникам на главную улицу.

Закончились голодные годы. В колхозе вырастили хороший урожай зерновых и овощных культур. Мы уже все стали школьниками. Началась наша трудовая деятельность. На летних каникулах ходим в поле, вместе со взрослыми по ржаному и пшеничному вырываем сорняки. Боремся с сусликами и зверьками, которые уничтожают зерно в колосках. А когда рожь и пшеница скошены и убраны, собираем потерянные колоски. Сберегаем каждое зёрнышко, отправляем его в колхозные амбары. На току сушили зерно. Осенью после уроков помогали убирать картофель, сахарную свёклу. С кукурузы срывали початки на зерно, а стебли с листьями подавали в силосорезочные машины, которые их измельчают. Эту массу закладывают в ямы, готовят на корм скоту. Ранней весной эти ямы открывают и силосом кормят колхозных животных.

В нашем селе — школа-семилетка. Дальше выпускники сами выбирают свой жизненный путь. Многие остаются трудиться в родном колхозе, другие — уезжают на новостройки, на фабрики и заводы. Клава получила дальнейшее образование в областном центре по профессии бухгалтера. Стала работать в строительстве. С мужем-строителем воспитала дочь, которая продолжила дело родителей. Жаль, муж подружки рано ушёл из жизни, трагически погиб. Его дело продолжил внук. До сих пор Клавдия Кирилловна с дочерью, зятем и внуком живут в Белгороде.

Я получила среднее образование в чернянской школе. Дальше училась, жила, работала в Луганской области. Две дочери, трое внуков. В 2000 году с мужем вернулась в своё родное село. Дочери, внуки живут и работают в городах. С Клавдией связи не теряли. Переписывались редко, но встречались. Теперь связь у нас мобильная. Наша жизнь быстротечна и стремительна. Оглядываемся назад, не заметили, как поседели и состарились. Девятый десяток идёт каждой из нас. Но душа молода. Гордимся, что, будучи детьми, трудились, внесли хоть и маленький, но вклад в общее дело — подъём разрушенного войной хозяйства страны. Радуемся, что дожили до 75-летнего юбилея Победы, вот уже на подходе 77-я годовщина. Счастливы, что живём на многострадальной нашей земле.