Сотрудник прохоровского музея Светлана Бородина — об истории чернянского концлагеря

Великая Отечественная война завершилась много лет назад, но по сей день специалисты и историки продолжают изучение этой темы. При этом интерес исследователей вызывают не только боевые действия и масштабные сражения, значительное внимание уделяется и региональному аспекту.

Особенно актуально становится обращение к этой теме в связи с рассекречиванием ряда документов в архивах области. Так, в 2020 году стало возможным ознакомиться с результатами расследования обстоятельств Гусёк-Погореловской трагедии, проводившегося в конце 60-х годов XX века следователем управления КГБ при СМ СССР по Белгородской области ст. лейтенантом Станкевичем. В материалах дела освещаются события в чернянском концлагере и Гусёк-Погореловке, прослеживаются судьбы женщин, направленных из лагеря на работы в Германию. Главная цель проводившегося расследования — установить имена охранников и работников лагеря, тех людей, кто был виновен в гибели узников концлагеря и привлечение их к ответственности за совершённые злодеяния.

Проверка обстоятельств уничтожения советских граждан в селе Гусёк-Погореловка Прохоровского района началась 20 февраля 1965 года. Уже было известно, что узниками лагеря в Чернянке были советские военнопленные, работники партийных и советских органов, активисты и другие советские граждане. Лагерь располагался по ул. Революции, дом №6, в помещении бывшего промкомбината. В нём насчитывалось несколько сотен заключённых. Лагерь находился в подчинении венгерских военных властей. Охрана состояла из немецких и венгерских солдат. Начальником был венгерский капитан Евгасс.

Заключённые подвергались истязаниям и издевательствам со стороны охраны и администрации лагеря. Подробности содержания военнопленных изложены в акте от 8 июля 1943 года:

«Кормили всех заключённых вонючей похлёбкой, которую выдавали два раза в день. Летом всех находившихся в лагере гоняли на непосильные работы, а тех, кто отставал в работе по своей физической слабости, пристреливали на месте. Пленным не разрешали брать от мирного населения никаких передач, кто ухитрялся получить, и немцы замечали, то последних избивали плётками».

В конце сентября 1942 года, когда на улице были уже заморозки, в лагере стояли 15 совершенно раздетых мужчин (это было на улице). Военнопленных запрягали по восемь-десять в сани и босых по колено в снегу заставляли возить из леса деревья и тут же по возвращении из леса приказывали пилить и колоть привезённые деревья. Кроме возки деревьев заставляли возить сани, в которых находились немецкие солдаты. Протестовавших арестованных избивали.
Это те факты, что были общеизвестны. Благодаря рассекреченным архивным документам стало возможно более подробно узнать о том, кто был в охране лагеря и конвоировал военнопленных, и о судьбах женщин, которых должны были отправить на работы в Германию.

В материалах дела указано имя военного коменданта Чернянского района Белгородской области — Петрич Калман. Он родился в 1906 году в городе Шаторальяуйхей в Венгрии, мадьяр, с высшим образованием. По специальности инженер-механик.

В июле 1942 года Петрич Калман был направлен старшим команды в Чернянский район для организации отгрузки ценностей в Венгрию. Петрич мобилизовал население и подводы, грабил склады вооружения и советские учреждения. В течение месяца им было отправлено в Венгрию четыре вагона разного имущества и вооружения.

В августе того же года он был назначен на должность военного коменданта Чернянского района и находился на этой службе до 27 января 1943 года. Петрич давал установку начальнику полиции Шаповалеш арестовывать советских активистов, партизан и лиц, имеющих связь с ними. В Чернянском районе происходили массовые аресты советских граждан и расстрелы, так, по показанию самого Петрича, за время его работы были арестованы около 300 человек, все они были направлены в концлагерь, около 30 человек расстреляли, а судьба большинства неизвестна. Он же отправил на работу в Германию свыше 1000 человек.

Задержанных советских граждан допрашивали в комендатуре, где подвергали зверским издевательствам, избиению, после чего направляли в концлагерь. Петрич лично принимал участие в допросах, нередко избивал людей. За активную борьбу против Советского Союза Петрич был награждён орденом «Огненный крест».

Петрич Калман на основании ст. 1 Указа от 19.04.1943 г. был подвергнут высшей мере уголовного наказания — расстрелу. Приговор был вынесен на закрытом судебном заседании в Курске 21–23 сентября 1946 года. В документах сохранилось множество примеров того, как осуществлялись допросы. В качестве примера приведём один из них, Ольги Петровны Поповой (девичья фамилия Капустина):

«Допрашивал меня два раза мадьярский комендант по вопросу партизан, т. е. он спрашивал, какую вы имеете связь с партизанами, и где ваши партизаны находятся (Кадыков, Кулёв, Дворцевой, Величко), но я ему отвечала, что связи с партизанами никакой не имела и не имею и вышеуказанных партизан не знала и не знаю. За то, что я ему не говорила о партизанах, немецкий комендант порол меня ременной плёткой. В лагере я просидела четыре месяца».

В воспоминаниях жителей Чернянки, бывших на допросах или в лагере, приводятся описания венгерских офицеров и охранников лагеря. Иван Андреевич Сбитнев 1916 г. р., уроженец и житель села Русская Халань Чернянского района Белгородской области, рассказывал:

«Из охраны лагеря мне запомнился лишь один солдат. Он был худой с продолговатым лицом. Больше о его внешности сказать не могу за давностью времени. Запомнился он мне только потому, что ему поручались в лагере расстрелы заключённых. Всего он расстрелял около семи человек из пистолета. Все были военнопленными. Одного из них звали Миша».

Людям задавались одни и те же вопросы, поэтому протоколы очень похожи по своему содержанию, самые частые ответы — «не знаю», «не помню», «за давностью лет сказать не могу». В качестве примера приведём выдержку из одного из самых подробных воспоминаний Варвары Терентьевны Мищенковой:

«Там же [на территории концлагеря] в здании промкомбината были казармы для охраны. Эти казармы мы убирали под надзором солдат. … Комендантом лагеря был венгерский офицер в возрасте около 50 лет, среднего роста, толстый. Был ещё в лагере офицер в звании капитана. Он был того же возраста, среднего роста. Из администрации лагеря можно назвать ещё одного венгра. Ему в то время был около 48 лет, чёрный, высокого роста, красивый. Служил в лагере офицером. Звали его Югасс или Евгасс. Лагерь обслуживал венгерский военный врач в звании офицера. Ему в то время было лет 40, рослый, красивый, фамилии и имени его не знаю». [Во время сожжения военнопленных в Гусёк-Погореловке его видели стоящим возле сгоревшей школы с автоматом].

Кроме названных лиц, в охране лагеря служил солдатом венгр или чех по имени Ёшка, лет 25, среднего роста, довольно‑таки сносно говоривший по‑русски.

Он же упоминается в воспоминаниях Ольги Петровны Поповой (Капустиной):

«Родом он из Будапешта. Это мне известно с его слов. Когда нас начали эвакуировать из Чернянки, то Ёжка говорил нам: „Скоро все вместе придём на мою родину в г. Будапешт“. Относился он к заключённым хорошо. Иногда доставал и передавал нам кое‑какие продукты». [В рукописных документах разное написание имени «Ёшка» и «Ёжка». Прим, авт.]

В результате проведённого расследования о лицах, причастных к расстрелу заключённых лагеря, к сентябрю 1966 года удалось собрать и проверить следующие данные:

1. Начальником чернянского лагеря был капитан Иштван Дютаи (по другим данным Иштван Евгос, Евгасс, Югасс) в возрасте 40–50 лет на 1942 год, среднего роста, лысеющий. В Будапеште имел фабрику или коммерческое предприятие.

2. Переводчиком работал офицер по национальности венгр в возрасте 45 лет на 1942 год, высокий, стройный, худощавый. В Первую мировую войну находился в плену в России, женился на русской женщине и уехал с ней в Венгрию. От брака с женой имеет детей.

3. Военным комендантом Чернянского и Новооскольского районов, он же член полевого суда с 20.10.1942 по 22.01.1943 годы, был капитан Попут Е., 50 лет на 1942 год, мадьяр.

4. Помощником военного коменданта в Чернянке являлся венгр младший лейтенант Яворский Золтан. 

5. Жандармерию Чернянского района возглавлял венгр майор Часар.

6. Начальником жандармского управления округа, куда входил и Чернянский район, был венгр Аги Золман, 55 лет на 1942 год. Он же руководил карательными операциями, проводил аресты и расстрелы.

О завершении деятельности концлагеря известно следующее: в связи с наступлением советских войск, 17 января 1943 года лагерь из Чернянки был эвакуирован. Заключённые в количестве 500–700 человек этапом двигались в сторону Прохоровки. 26 января 1943 года этап остановился в селе Гусёк-Погореловка Прохоровского района. Всех заключённых мужчин поместили в здании школы, а 13 женщин отвели в отдельный дом. В акте от 10 апреля 1943 года, составленном жителями села Гусёк-Погорелый Прохоровского района детально изложены следующие события:

«… в здании неполной средней школы села Гусёк-Погорелый, немецко-фашистскими властями было помещено до 700 человек пленных красноармейцев и командиров Красной армии, последние были приконвоированы из лагеря военнопленных села Чернянка Старооскольского района Курской области. Приконвоированные пленные красноармейцы и командиры находились в ужасных условиях, а именно:
а) помещение, где находились пленные красноармейцы и командиры, совершенно не отапливалось;
б) окна в школые, где находились пленные, были побиты, дверей не было;
в) большая часть пленных красноармейцев и командиров обморожены и отощавшие от голода;
г) абсолютное большинство пленных красноармейцев и командиров были разуты и раздеты немецкими властями;
д) продукты питания пленным красноармейцам и командирам совершенно не выдавались, в результате чего в течение суток за время пребывания пленных красноармейцев и командиров в селе Гусёк-Погорелый умерли от голода 54 человека, их трупы были выброшены из здания школы.

Немецко-фашистскими властями в Гусёк-Погорелый Прохоровского района был учинён зверский акт над пленными красноармейцами и командирами Красной армии, а именно: в здании, где помещались пленные, днём было нанесено много соломы, ночью солома была зажжена, в результате чего загорелась школа. В момент пожара пленные стали выпрыгивать в окна, их расстреливали заранее выставленные автоматчики из числа немецко-фашистских войск.

В результате зверской расправы над пленными на третий день были найдены 240 трупов неподалеку от школы расстрелянных и убитыми прикладами в момент выхода из здания. Остальных подсчитать не представилось возможности в виду того, что все тела были превращены в пепел».

Что же было после 27 января 1943 года? Напомним, что 13 женщин поселили отдельно, далее их планировали отправить в Германию. Довольно интересная информация содержится в протоколах допроса женщин, находившихся в лагере и ставших очевидцами трагедии в Гусёк-Погореловке. Они сумели бежать по пути в Германию, после чего вернулись домой. Приведём несколько фрагментов из протоколов допроса Анастасии Андреевны Долуденко, Ольги Петровны Капустиной и Варвары Терентьевны Мищенковой.

Долуденко Анастасия Андреевна, 1898 г. р., уроженка села Орлик Чернянского района Белгородской области:

«Я просидела в мадьярском лагере до 17 января 1943 года, а 17 января 1943 года всех заключённых [489 человек] из Чернянского района отправили под конвоем мадьярских солдат в Германию по маршруту Прохоровка, Обоянь, Суджа и т. д.

…Уточняю, со слов венгерского конвоира, который говорил, что из наших, находившихся в школе, убили конвоира в школе, после этого венгерские солдаты открыли стрельбу по школе, где помещались мужчины и подожгли её. В живых из мужчин, находившихся в школе, никого не осталось. Из Чернянки погибли: Фёдор Андреевич Лобенко, Иван Фёдорович Филиппенко, Фёдор Никитович Котляров, Кузьма Павлович Непиющих и другие.

На станции Ворожба нас погрузили на поезд, мы прибыли в город Конотоп, где мадьярское командование всех передало немецкому командованию в количестве 120 человек, откуда я и сбежала. Вместе со мной были: Фаина Артемьевна Колайтанова, Мищенкова и др., фамилии которых я позабыла».

Ольга Петровна Попова (девичья фамилия Капустина) 1919 г. р., уроженка села Новосёловка, Чернянского района, Белгородской области. Образование четыре класса, проживала в Русской Халани.

«В мадьярском лагере я сидела вместе с гражданкой Федосьей Артёмовной Калайтановой, Анастасией Андреевной Долуденко и Дворцевой. Из Конотопа сбежала вместе с Калайтановой.

…Охрана лагеря хотела сжечь и женщин-заключённых в школе. Нас всех уже даже подвели к догоравшему зданию и собрались бросить в огонь, но подъехал какой‑то начальник в чине офицера и приказал нас не трогать.

…Женщины-заключённые, идя пешком, вели лошадей… В городе Обоянь к нам присоединили группу военнопленных в количестве 200–250 человек. Среди них были две военные медсестры по имени Галя и Валя. Фамилии их и откуда они родом, я не знаю. Вся группа прибыла в Обоянь. С ними мы дошли до города Конотопа. В пути следования охранники убивали из автоматов тех, кто не мог двигаться или отставал».

Варвара Терентьевна Мищенкова 1903 г. р. (по другому документу 1907 г. р.), уроженка слободы Чернянки, образование — три класса, проживала в посёлке Красный Выселок Чернянского района:

«После трёхмесячного ареста я была отправлена в Конотоп для отправки в Германию, но из Конотопа я сбежала домой. Из наших чернянских сожжены: Яков Нечёса, Василий Золотарёв и другие. Находясь в лагере, на моих глазах были расстреляны двое пленных красноармейцев.

Из села Гусёк-Погореловка мы вместе с венгерским конвоем дошли до Обояни Курской области. Там к нам была присоединена небольшая группа советских военнопленных. В этой группе была советская медсестра по имени Мария. Вместе с ней мы дошли до Конотопа. Там мы расстались. Куда её направили, я не знаю.

В Конотопе венгерские охранники, прошедшие с нами от самой Чернянки, сдали нас немецким властям и с тех пор никого из венгерских солдат и офицеров я не встречала. От села Гусёк-Погореловка до станции Ворожба Сумской области мы всё время двигались этапом. Ночевать останавливались в пустующих домах. В Конотопе мне и гражданке Анастасии Андреевне Долуденко из села Орлик Чернянского района удалось бежать от немцев, и мы пришли к себе на родину. От кого‑то я слышала, что из числа 13 женщин, бывших в селе Гусёк-Погореловке и этапированных до Конотопа, спастись от угона в Германию удалось шести людям».

Как видно из приведённых выдержек архивных справок и протоколов допросов, во многом истории очень похожи, они не только повторяют, но и дополняют друг друга. Таким образом, из этих небольших фрагментов складывается объективная картина произошедшего. Сколько бы ни прошло лет, мы обязаны помнить о том, что происходило на нашей родной земле. Не должны быть преданы забвению жизни, отобранные фашистскими захватчиками. Мы должны сохранить память о погибших и о произошедших человеческих трагедиях, чтобы это никогда не повторилось.

Заведующая научно-исследовательским отделом

Государственного военно-исторического музея-заповедника

«Прохоровское поле» Светлана Бородина