Нина Петращук из Малотроицкого прислала в редакцию новый рассказ «Наша общая Победа»

Шла Великая Отечественная война. На белорусской земле хозяйничали немецкие оккупанты. Убивали мирных жителей, жгли деревенские хаты, истребляли скот, угоняли молодёжь в Германию. Местные женщины, подростки, пожилые мужчины тайком целыми семьями уходили в леса, где создавались партизанские отряды. Они делились на небольшие группы, чтобы было удобно делать ночные вылазки. Бойцы внезапно нападали на фрицев, забрасывали гранатами, пускали под откос эшелоны с немецкими танками, взрывали мосты и переправы. Днём скрывались в лесной гуще.

Партизанами руководили опытные подпольщики-коммунисты. Фашисты зверели, посылали карательные отряды для поимки партизан. Но с озверелым врагом боролся весь советский народ от мала до велика. Приходилось внедрять в ряды полицаев своих людей.

В одном большом селе, где находилось множество важных персон из немецкого штаба, в комендатуре служил полицай Михась. Ничем не отличался от других: худощавый, чуть сутулясь, ходил по селу, якобы следил за «новым» порядком, покрикивал на сельчан, ворчал, прикладывался к стакану. Как и другие полицаи, немного заискивал перед «господами» офицерами, а сам зорко всё замечал, вслушивался в немецкую речь, которую понимал ещё со школы, где был отличником. Все важные сведения через связного передавал подпольщикам. Но об этом его земляки, конечно, не могли знать и сокрушались, почему такой добрый, свой в доску, парень оказался заодно с фашистами. Особенно его ненавидели мальчишки, вчерашние пионеры, с которыми до войны он ходил в походы, сидел у пионерских костров.

В этот день к обеду в село прибыли каратели, их сопровождали высшие чины. Упитанные головорезы громко гоготали, поглаживали автоматы и ждали распоряжений. Из отдельных фраз Михасю удалось узнать, что готовится большая облава на партизан. Утром каратели нагрянут в деревушку, которая находится у самого леса в десяти километрах отсюда. Будут жечь хаты, пытать жителей, чтобы они их провели к партизанам. Все забегали, засуетились, потом начали устраиваться на ночлег. Михась сегодня не мог увидеть связного, а завтра будет поздно. Он ломал голову, кого послать в Кузёмовку, как предупредить жителей. Ему самому нельзя было отлучаться, нужно находиться при комендатуре — таков приказ от товарищей-подпольщиков. Нарушить приказ он не мог.

Уже полдень, что делать? Михась подошёл к колодцу напротив комендатуры, зачерпнул ведром воды, сделал два глотка и смочил голову. «Опять пьяный», — подумала тётка Глаша, которая убирала в комендатуре, мыла полы, носила воду, топила печку. Ей помогал девятилетний сынишка Николка, который приближался к колодцу с пустым ведром. Михася озарила мысль, а если это поручить ему?

Мальчишка с опаской приблизился. Михась, раскачиваясь из стороны в сторону, тихо, но совсем трезвым голосом сказал:

«Николка, я знаю, ты честный пионер, слушай внимательно! Завтра рано утром немцы войдут в Кузёмовку, будут жечь хаты, убивать жителей, выспрашивать, где находятся партизаны. Надо их предупредить. Ты сможешь это сделать? Сейчас от тебя зависят жизни людей. Тебе надо туда добраться, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Сейчас возьми нашего козлёнка, отведи его на луг, привяжи в кустах, а сам полями беги в деревушку. Дорогой не ходи, чтобы тебя никто не увидел. Найдёшь тётку Ядвигу и всё ей расскажешь. Пусть ночью все уходят в лес к партизанам. Сразу возвращайся назад, надо успеть до темна. Пожалуйста, успей, сынок! Это твоё важное пионерское задание, постарайся выполнить его. Я знаю, ты меня ненавидишь, правильно, так и надо. Ты мальчик смекалистый и понимаешь, что и как. Но помни, никто ничего не должен знать, ни друзья, ни даже твоя мама. От тебя сейчас зависит многое, не подведи, не подкачай».

Потом слегка дал пинка мальчишке и громко добавил:

«Отнеси воду и бери нашего козлёнка, веди на луг, да смотри у меня!».

Николка опешил от услышанного, сначала даже не знал, как поступить. Но Михась так горячо просил его, именно просил, а не приказывал, что мальчишка всё понял, доверился ему. Он отнёс ведро с водой, забрал козлёнка и поспешил на луг. Привязал, как велел Михась, и, прячась оврагами, кустами, побежал через поля в Кузёмовку. С ребятами он не раз перед войной бывал там, когда они ходили в лес за ягодами, грибами. Деревушка возле самого леса очень помогала партизанам, женщины пекли хлеб, собирали тёплые вещи и отправляли бойцам. Немцы боялись в ней оставаться на ночь, да и полицаи тоже не задерживались. Заправлял там дед Степан, он сам вызвался быть старостой. Землякам сказал:

«Я не предатель, никогда им не стану, вы же меня знаете! Но старостой лучше буду я, чем какой-нибудь холуй».

Людей он не обижал, для вида казался строгим, перед фрицами снимал свою старенькую шапку-ушанку и угодливо кланялся.

Солнышко опускалось всё ниже, Николка спешил. По дороге шли какие-то люди, ехала подвода. В мирное время он бы догнал, незаметно впрыгнул в неё и с удовольствием прокатился. Они с мальчишками так часто поступали. Но сейчас делать этого никак нельзя, его никто не должен видеть. Он падал в траву, прятался, пережидал, потом снова бежал. Да, он советский пионер, а потому должен бороться с врагами. Николка мечтал сбежать к партизанам, слышал о них, но не мог оставить маму одну. Он ведь теперь её помощник и защитник. Так ему велел отец, уходя на фронт.

А сейчас он бежал, колючки вонзались в босые ноги, он падал, минуту-две лежал, потом вставал и продолжал свой путь. Тётку Ядвигу он нашёл в огороде. Раздвинув бурьян, тихонько её окликнул и всё рассказал. Ядвига напоила запыхавшегося мальчонку, сунула ему в руку сухарь и поспешила оповестить соседей, близких и дальних. Ей помогала 14-летняя Олеся, которая была связной у партизан.

Николка передохнул и отправился в обратный путь. Солнце вот-вот скроется за горизонт. «Надо успеть до темна!», — молоточком стучало в висках изрядно уставшего мальчишки. И он снова бежал через кусты и овраги.

Михась обошёл свой участок из двух улиц, ради порядка ещё больше сутулясь. Украдкой он поглядывал из-под немецкой пилотки, надвинутой на глаза, в ту сторону, откуда должен был показаться Николка с козлёнком.

«Да где же он? Что же я наделал, погубил мальчонку. Не только его, а и всех в Кузёмовке. Нет мне прощения», — терзался Михась.

Последний луч заходящего солнца осветил крыши домов. Из оврага показался козлёнок, за которым с лозинкой в руках еле плёлся Николка. Михась разом разогнулся и закричал:

«Ты что, пострелёнок, заснул там что-ли? Козлёнок пить хочет, веди его скорее во двор!».

Николка прошептал:

«Я задание выполнил!».

Михась пилоткой вытер со лба холодный пот, легонько стукнул мальчишку по затылку и тихо поблагодарил:

«Спасибо, друг, ты настоящий пионер!».

Ночью все жители деревушку оставили и ушли в лес к партизанам, даже забрали с собой мелких домашних животных. Остался только староста. Как ни уговаривали его, не согласился. Сказал Ядвиге:

«Я останусь здесь, встречу незваных гостей и приведу их прямо к партизанам. Посмотрим, кто кого поймает. Ждите у самого болота. Сами они в лес не сунутся, а мне должны поверить».

Рано утром дед Степан поднялся, помолился перед иконой Божией Матери, перекрестился, вышел на улицу, уселся на завалинке и стал ждать. Как только показались каратели, впереди которых шли трусливые полицаи, староста встал, снял шапку, услужливо поклонился и мысленно пригласил:

«Добро пожаловать в ад!».

Не обнаружив людей в домах, загалдели, стали поджигать жилища, огрели прикладом деда, а он развёл руками и спокойно сказал:

«Не беспокойтесь, господа офицеры, все ушли, но я знаю, где они прячутся. Здесь недалеко, я проведу, я покажу!».

И снова им поклонился для пущей уверенности. Полицай перевёл сказанное старостой. Дед поманил их рукой следовать за ним. Кузёмовка пылала, дым слезил глаза, и каратели поспешили за Степаном. Среди полицаев Михася не оказалось. Он ещё с вечера притворился сильно пьяным. Утром его напарник Федька увидел Михася спящим в обнимку с бутылкой, толкнул его ногой в бок, но тот промычал что-то невнятное. Федька отобрал у него бутылку, допил остаток самогонки, махнул рукой и ушёл. Он доложил старшему, и тот велел Михасю остаться дежурить в комендатуре, чего так и надо было этому «полицаю».

А в это время Степан под дулом автомата вёл карателей в глубь леса. Вот проквакала лягушка. Это был условный знак: замаскированные партизаны уже с трёх сторон окружили фрицев, а впереди было болото. Дед должен был упасть на землю, чтобы остаться в живых, но он выпрямился во весь рост и громко крикнул:

«Бейте их, сынки, бейте фашистское отродье!...».

Вражеская автоматная очередь оборвала жизнь деда Степана. Партизаны прижали фашистов к болоту, тут их и настигла народная кара, ни одному не удалось спастись. Никто не вернулся в село. Карательная операция провалилась. Немцы были в трауре, а Михась едва сдерживал радость. Кузёмовка сгорела, а люди остались целы. В этот же день он получил приказ от подпольщиков уходить к партизанам. Прихватив с собой свою маму, тётку Глашу с Николкой и козлёнка, этой же ночью ушёл в лес. Николка стал партизанским разведчиком, проявил мужество, смекалку и отвагу.

После войны на месте сгоревшей Кузёмовки выросло большое село, жизнь продолжалась. В центре села стоит памятник землякам, павшим в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. Вместе с другими на нём значится и имя деда Степана. Старейшие жители бывшей Кузёмовки рассказывают молодому поколению о подвигах партизан, о деде Степане, дяде Михасе, пионере Николке, которые внесли свой огромный вклад в нашу общую победу над фашистами, Великую Победу 1945 года. Земляки свято чтут память павших защитников Родины.